Соловецкий монастырь значительно влиял на формирование живописной культуры Поморья. Если XVII–XVIII век с полным основанием можно назвать расцветом иконописания на Русском Севере, то начало XIX в. было отмечено резким сокращением строительства храмов и уменьшением числа иконописных заказов. Единственной школой, где и в это время можно было получить иконописные навыки, оставалась школа Соловецкого монастыря. Попасть туда было нелегко. Известный северный художник живописец Александр Алексеевич Борисов обучался иконописи на Соловках, куда был принят трудником в детском возрасте». (1)

Александр Алексеевич Борисов — художник, которому принадлежит первопроходческая роль в становлении традиций изобразительного искусства в Архангельске. Он был неутомимым исследователем Русского Севера, побывавшим на Новой Земле, островах Канцев и Вайгач, в Баренцевом и Карском морях. Это был человек, обладавший неуемной энергией, огромной целеустремленностью, страстным желанием послужить на пользу Отечеству.

Его с ранних лет привлекал к себе Север. Художник пишет: «Крайний Север, с его мрачной, но мощной и таинственной природой, с его вечными льдами и долгой полярной ночью всегда привлекал меня к себе. Северянин по рождению и по душе, я всю жизнь с ранней юности только и мечтал о том, чтобы отправиться туда, вверх, за пределы Архангельской губернии». (2)

Александр Алексеевич Борисов родился 2 ноября 1866 г. в глухой северодвинской деревушке Глубокий Ручей, расположенной недалеко от города Красноборска (бывшей Вологодской губернии, Сольвычегодского уезда, ныне села Красноборска Архангельской области).

Дед А.А. Борисова был казенным крестьянином. Сыну его Алексею, пришлось создавать хозяйство кропотливым и тяжелым трудом. «Он работал без устали целые дни, а летом, во время сенокоса, так и ночи напролет», — вспоминал А.А. Борисов (2). Это трудолюбие и неутомимость передались сыну. Доказательством тому служат более 300 произведений, созданных художником в тяжелейших условиях полярной зимы.

Мать Александра Борисова, Матрена Назаровна, была чутким и впечатлительным человеком. На всю жизнь запомнились художнику ее восторженные рассказы о природе родных мест. «Мне думается, — писал художник, — что если и есть во мне искра Божия, то она передалась от моей матери, а энергию и неутомимость я унаследовал от отца» (2).

Однако нет сомнения в том, что на формирование художественных вкусов А.А. Борисова, на его любовь к родному краю, природе и поэзии повлияли не только личные качества матери. С ранних лет мальчика окружал деревенский быт, полный творчества и фантазии.

«Грамоте он учился по Псалтыри у соседа, крестьянина, так как не только школ, но и грамотных людей в то время там было мало. Когда ему минуло десять лет, он опасно заболел и на выздоровление не было никаких надежд. Родители дали обет, если он поправится, послать его в Соловецкий монастырь на целый год бесплатно работать на монашескую братию. Борисов выздоровел. Прошло несколько лет, прежде чем обет был исполнен. Александра отправили в Соловки пятнадцатилетним юношей. Будущего художника в монастыре определили на рыбную ловлю, доставлявшую ему огромное удовольствие и еще больше сблизившего его с природой. Он скитался по неизведанным лесным озерам, сновал на лодке меж бесчисленных островков, пускался иногда в море, ставил там сети, ловил рыбу…

Через год он вернулся к себе в деревню, но домашняя обстановка уже не удовлетворяла его. Тянуло куда-то вдаль, на волю, к людям. Хотелось что-то делать, а что — он и сам не знал.

Как-то приехали живописцы расписывать Красноборскую церковь... Пошел Борисов к обедне и в первый раз увидел церковные картины, только что написанные на стене. Это его и поразило и захватило. Самому захотелось делать то же. Вскоре попалась ему книжка «Родное Слово». Достал он где-то бумагу, карандаш и начал рисовать. Работал больше по ночам, так как днем должен был помогать отцу. Не раз нашему художнику доставалось от родных за эти упражнения и за то, что керосин даром жжет. Задумал он уйти на волю, оставить родные места, но открыто заявить об этом боялся. И вот, когда ему было уже восемнадцать лет, он, пользуясь тем, что волостным старшиной был его родной дядя, тайком от отца и матери достал себе годовой паспорт и уговорил мать пойти весной в Соловки помолиться. Добравшись до монастыря, он сказал пораженной матери, что домой не вернется, так как хочет учиться. Ему помогал и отец Ионафан, строитель Саватиевского скита, уговоривший мать не противиться хорошим побуждениям сына. Борисов был принят в иконописную мастерскую и с увлечением начал работать» (3).

Началась новая жизнь. В мастерской со сводчатым потолком работали человек двадцать. Сидели за длинным столом и у окна. На гвоздях, вбитых в стену, висели бумажные переводы ликов святых, пророков и трафареты узоров. В углу на мраморных досках мальчики растирали краски.

Александр быстро освоил искусство смешивания красок, способы наложения их на доску, рисовал с натуры. Юноша приходил в мастерскую, когда в ней было еще темно, и, усталый, покидал ее поздним вечером. Дело спорилось в его руках, и на него стали обращать внимание как на способного ученика.

Соловецкий монастырь был одним из самых почитаемых и очень богатых. Древняя архитектура, Белое море, чудесные ночи с их молочным светом в летнее время привлекали немало путешественников.

Однажды нарочный доставил архимандриту большой пакет. На сургучных печатях — двуглавый орел. Засуетилось, забегало монастырское начальство. Повсюду шептались о скором приезде августейших гостей — родного брата царствующего императора, великого князя Владимира Александровича с супругой Марией Павловной.

В иконописной мастерской для показа выставили лучшие работы. И вот гости пожаловали сюда. Малиновый звон серебряных шпор сопровождал каждое движение Великого Князя. Он был рассеян. Холодные глаза скользили по фигурам мастеров, иконам, ученическим работам. Князь подошел к Марии Павловне, с любопытством заглянувшей на работу Борисова. Мария Павловна кивнула головой на послушника. Высокий покровитель искусств, президент императорской Академии художеств сдержанно похвалил работу и скромность ученика, дал совет показать работы в Санкт-Петербурге ректору Академии художеств и повернулся к выходу.

В душу Борисова запало желание идти дальше, добраться до Петербурга, попасть в Академию, стать художником. Мысль эта не давала ему покоя.

В следующем 1886 г. в Соловки приехал еще один покровитель живописи, генерал А.А. Боголюбов, который, узнав историю Борисова, взял его с собой и привез в Петербург. Здесь, пользуясь покровительством и поддержкой все того же Боголюбова, Борисов поступает в рисовальную школу Общества Поощрения Художеств, а затем и вольнослушателем в Академию художеств. Известнейшие пейзажисты И.И. Шишкин, а потом А.И. Куинджи становятся его учителями по мастерской.

В будущем сам Павел Михайлович Третьяков купит у молодого студента Академии около 60 полотен для своей знаменитой галереи. Произведения Борисова станут всемирно известны. Выставки работ с триумфом пройдут во всех городах Европы и даже Америки. Он станет одним из первых в мире художников, кто откроет новый мотив в живописи — природу Крайнего Севера. На рубеже XX–XXI вв. в Архангельске появится музей, названный именем Александра Борисова.

И все-таки, именно с Соловков начинается творческий путь живописца.

В конце жизни, в 1911–1913 гг., Борисов напишет цикл Соловецких пейзажей. Серия этих работ и картины «Зимняя сказка», написанные в Красноборске, завершают творчество художника.

Это будет одно из самых радостных, ярких впечатлений его жизни, а Соловки станут для мастера в его живописных произведениях «городом-градом».

В 1911 г. Борисов ездил на Соловецкие острова, откуда и привез серию пейзажей Беломорья и Соловецких островов. Обращение художника к таким мотивам вполне естественно. Красоту архитектуры Соловецкого монастыря с массивными стенами и башнями, у подножья которых плещутся волны Белого моря, он воспринял всем сердцем еще в юношеском возрасте.

Борисов смотрел на пейзажи Белого моря и Соловецких островов с точки зрения человека начала XX в. Его картины и этюды говорят: «Смотрите, вот какая красота таится на окраинах нашей родины, насколько чудесны просторы Северного моря с его светлыми ночами, туманами, сельдяными заливчиками, грядами камней, насколько замечательно вписываются в окружающий пейзаж блестевшие в лучах солнца монастырские башни, поднимающиеся вверх купола!» (4)

История, запечатленная в камне, для художника не была интересна с точки зрения археолога. Башни, стены монастыря в его пейзажах связывались с живой природой и деятельностью человека.

Однако, несмотря на высокое достоинство некоторых пейзажей, в Соловецкой серии нет той монолитности единства между замыслом и выполнением, характерной для серии работ полярного цикла. В них недоставало чувства — качества, которое составляло основу многих прежних картин Борисова. Увлечение теоретическими и экономическими вопросами Севера все больше и больше уводит Борисова на поиски применения своих сил в другой области. Живопись отходит на последний план.

Александр Алексеевич Борисов не только художник с мировым именем, основоположник художественного освоения Арктики, исследователь Севера, но и видный общественный деятель, стремившийся воплотить в жизнь свои идеи экономического развития России путем постройки железных дорог на Севере и комплексного освоения его природных богатств. Он по праву занимает место в первых рядах патриотов Севера и является гордостью Поморья и в целом России.

(1) Кольцова Т.М. Северные святые. Архангельск, 2003.

(2) Борисов А.А. У самоедов. От Пинеги до Карского моря. СПб., 1907.

(3) Кравченко Н. Выставка картин и этюдов полярных путешествий, Соловецкого монастыря и др. А.А. Борисова. 1914 год. (В Доме князя Ф.Ф. Юсупова графа Сумарокова-Эльстон).

(4) Мунин А.Н. Александр Борисов. Архангельск, 1967.

Светлана Григорьевна Владимирец,
директор музея Александра Борисова в Архангельске