Альманах «Соловецкое море». № 8. 2009 г.

Архип Елагов

25.06. Архангельск

Троицкий проспект. Жарко. Шумно. Муж кричит супруге на ухо, показывая на меня пальцем: «Смотри! Смотри! — Соловки идут!»

* * *

Принимал у студентов экзамен. Услышал много интересного. Например: «Северные народы живут совсем недолго — около тридцати лет».

* * *

Припоминая, познаю,
И познаю, припоминая,
Дорогу, женщину, зарю —
Все то, в чем мнится жизнь иная.
Себя пытаюсь рассмотреть
Сквозь мили, версты, километры.
Судьба — вне времени, а смерть —
Движение северного ветра.

12.07. Утро. Вокзальный буфет в Няндоме

Два поезда идут рядом на разной скорости в одну сторону. Пассажирам того вагона, который движется быстрее, кажется, что вагоны напротив — едут назад. Таким же образом люди воспринимают друг друга в повседневной жизни. Все, действующие более активно, нежели другие, полагают, что только они следуют правильным курсом.

* * *

Вокзал. Окраина. Транзит
Домой, на родину. Просторы
Качает ветер и скользит
От двери к форточке — за шторы.
Буфет закрыли на обед.
Четыре хмурых пассажира
В «козла» играют. Ваших нет,
И наших нет. И не до жира!
На свечку розовой сосны
Огонь нисходит благодатный,
Как провозвестие весны,
Как детский сон про путь обратный.
Я знаю, что меня сразит,
А что спасет Россию? Споры?
Вокзал. Окраина. Транзит
Домой, на родину — в просторы.

13.07. Каргополь

Каргополь. Подклет древней Рождественской церкви. При входе — большая икона начала XX века — «Страшный Суд». Ее авторы — онежские крестьяне братья Карбатовские. Мучения грешников изображены в реалистических подробностях. Со знанием дела воспроизведены гиена огненная, червь неусыпный, крючья для пыток, змей, стянутый обручами, и скорбные очереди грешников всех сословий. Внимательно рассматривая наказания за все существующие пороки и, выискивая свое место среди осужденных на казнь и вечные муки, я вдруг ясно понял, что образ передает не умозрение в красках, не богословские представления, а реальные искупительные страдания, через которые пройдут современники иконописцев и, возможно, они сами. Пророчество станет явью в Германскую, Гражданскую и Отечественную войны, в советских и немецких концентрационных лагерях.

* * *

Базар-вокзал. Районный город.
Взгляд упирается в панно —
Дорогу лесом. Странствий голод
Не утолить искусством, но…
Всё впереди. Нам жить не страшно.
Мы вместе, мы — одна семья.
Судьба стучится в дверь. Не наша.
И смерть у каждого своя.
Друзей, ушедших незаметно,
Ждет недопитое вино.
Базар-вокзал. Движенье ветра.
Взгляд упирается в панно.

16.07. Ошевенск

* * *

— Сначала — вдоль болота до деревьев,
Там след машин — высокой бороздой.
Дорога приведет к церквушке древней,
К могиле с позолоченной звездой.
На кладбище среди крестов замшелых
Остановись, подумай, задержись.
Домов в деревне, брошенных, но целых,
На век твой хватит. Велика ли жизнь!
— К свободе рыба рвется через сети.
Чтобы согреться, птицы ищут юг.
Что делать мне на том и этом свете?
Куда укрыться от вселенских вьюг?

21.07. Соловки

* * *

Если море звенит о гранит,
Если время спасением манит,
Наполняя судьбы паруса,
Словно мачты, качая леса,
Значит буря еще впереди,
И закат догорает в груди,
И медовые слезы сосны
На осенние катятся сны.

* * *

Вечер. С утра хлещет дождь. В штормовых порывах северо-восточного ветра слышен трубный глас. На Тамарином причале туристы с рюкзаками, баулами, чемоданами на колесиках, осаждают катер «Василий Косяков». Нервничают, теснят друг друга, ругаются, мрачно шутят.

— Нет ничего хорошего в этих Соловках. Была тюрьма — тюрьма и осталась!

4.08. Палеостровский монастырь на острове Палеостров в Онежском озере

Почувствовал, наконец, что материковые проблемы остались на материке.

Познакомились с отцом Михеем. Он родом из Калининграда. В обители живет третий год. Удивило смирение монаха. Слова «на все Божья воля» наполняются новым смыслом, когда подкреплены молитвенным и трудовым подвигом.

— Мы — рабы. Рабы Бога. Как Господь скажет через настоятеля, так я и сделаю. Построим храм — хорошо, а не построим, — значит так надо. Здесь работы на несколько десятилетий. Господь за нас думает».

* * *

Я проснулся среди ночи. С этих пор уснуть не мог
Или сердце счастья хочет, или гневается Бог.
Может быть, беда случилась с мамой, с внуками, с детьми,
Или жизнь не получилась так, как должно ей идти.
Нет ответа. До рассвета тучи бродят за кормой.
Не спеша проходит лето между близкими и мной.

25.08. Кемь – Соловки

* * *

Скажем в прошлом времени — была
Непогода. Хлестко по карнизу
Барабанил ливень. Все дела
Бросил я, а значит, бросил вызов
Темноте — зажег в прихожей свет,
Трезвости — читать стихи стакану,
Как заправский кухонный поэт,
Не устал и завтра не устану.
Затопил простуженную печь.
Нехотя, с лучинами, прохладно
Разгоралось пламя. Дом дал течь.
Не сгорит, так выплывет — и ладно!

* * *

Растрачу жизнь. Усну. Исчезну.
Зевнет спросонья дверь в сенях.
Я провалюсь в лесную бездну
И буду собирать себя.
Вернусь другим. Неуловимо.
Скользнет закат по склону лет.
Проходит будущее мимо:
За прошлым — в след.

* * *

Что стоит моя работа, если, исполнив ее, я остался прежним?

* * *

Приснился сон, будто я читаю введение к философским трудам. Запомнился текст: «Архип Елагов является несомненным авторитетом для таких молодых ученых, как (далее — список), но ни своей школы, ни своего направления в науке он не создал». Но кто же написал сей манускрипт? Искал, не нашел и проснулся с чувством досады.

Елагов Архип Северинович

Родился в 1957 г. в с. Унежма Архангельской области. Культурный антрополог, кандидат философских наук, доцент. Работал машинистом пневмоколесного крана, воспитателем в детском саду, матросом на морском судне, пожарным в цирке, актером в драмтеатре, экскурсоводом в музее изобразительных искусств. 12 лет прожил на Соловках. В настоящее время находится в кругосветном плавании на научно-исследовательском судне.

Версия для печати