Корреспондент «ВП» в качестве паломника посетил соловецкую святыню – остров Анзер

Мы продолжаем публикации о Соловках. Из прошлого номера «ВП» читатели узнали о противостоянии церковных и светских властей на архипелаге в Белом море. В этом противостоянии явно наметился перевес в сторону церкви, которая постепенно вытесняет государство с Соловков. А сегодня корреспондент «ВП» Алексей ШЕПТУНОВ рассказывает о своем паломничестве на острова, которые все больше россиян воспринимают как православную святыню.

Особый остров

Среди составляющих Соловецкий архипелаг островов особенно выделяется Анзер, второй по величине остров архипелага, место суровое и загадочное. Оно буквально пропитано: сначала язычеством (именно здесь находится самое большое скопление соловецких неолитических святилищ и лабиринтов), затем – духом многолетнего и самого сурового монашеского подвижничества, а после – зверством времен печально знаменитого СЛОНа (Соловецкого лагеря особого назначения). Даже во времена расцвета Соловецкого монастыря Анзер жил своей особенной жизнью – здесь, в скитах и одиночестве, искали полного отрешения от мира самые упорные монахи-пустынножители. Многие тонко чувствующие люди отмечают, что на Анзере своя, давящая атмосфера и даже сегодня остров остается заповедной территорией, попасть на которую можно только с благословения настоятеля Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря. Корреспонденту «ВП» удалось сделать это в составе паломнической группы, а заодно увидеть изнутри жизнь паломников XXI века.

Кемска волость

Самый дешевый и проверенный способ добраться до Соловков – ехать через небольшой карельский городок Кемь, расположенный почти на побережье Белого моря. Этим путем следуют гости из Москвы, Питера и даже архангелогородцы, которые сегодня из родного города могут добраться до архипелага морем только на дорогом мурманском теплоходе «Клавдия Еланская» (который к тому же и ходит достаточно редко). Летом небольшой вокзал железнодорожной станции Кемь становится похожим на лагерь беженцев: ожидая своих поездов, здесь сидят и спят вповалку, прямо на полу, сотни людей с палатками, рюкзаками, байдарками, гитарами и прочим снаряжением для походной жизни. Впрочем, никто не жалуется, поскольку во всем этом есть изрядная доля романтики.

Путешествующих на Соловки в Кеми встречают прямо на вокзальном перроне и провожают в специальный автобус, который едет на Рабочий Остров – местный порт, откуда ходят катера на Соловки. Именно в поселке начинается деление на туристов («праздношатающихся», как иногда называют близкие к церкви люди тех, кто приезжает на Соловки лишь для того, чтобы защелкать очередную фотопленку да по-быстрому пробежаться по нескольким экскурсиям) и паломников. Недалеко от причала расположено подворье Соловецкого монастыря, где паломнические группы могут скоротать время до катера или поезда. На случай ночевки гостей тут есть даже трехэтажные нары – паломнические группы иногда весьма многочисленны. Обычным же туристам и искателям приключений остается рассчитывать только на себя и свой кошелек – имеющаяся в порту гостинца дерет за свои услуги немалые деньги.

Из Кеми до Соловков и обратно ходит множество катеров и даже небольшие суда, такие как «Косяков». Расценки на перевозку, так же как и водоизмещение перевозчиков, сильно разнятся. Монастырские катера «Святитель Николай» и «Святитель Филипп», издали заметные по восьмиконечным крестам на мачтах, берут 250 рублей, однако возят в первую очередь паломников, а уже потом, при наличии мест, и всех остальных. Многочисленные же частники предлагают свои услуги всем без разбора, но уже за 370 рублей (20 из которых – плата за проход человека на территорию порта). Впрочем, все зависит от настроения капитана – если, например, желающих ехать немного, а ночевать на пирсе им очень не хочется, то плата за трехчасовую поездку по морю может взлететь до пятисот рублей. Или катер совсем не тронется с места. Рынок-с!

Залезаем на катер, нас считают по головам. И монастырские, и частные катера объединяет то, что билетов как таковых тут нет, поэтому, если вдруг кто-то захочет узнать, сколько народа приехало на том или ином катере и сколько точно денег заработал при этом перевозчик, сделать это будет очень проблематично. Тем не менее мы в море, впереди – архипелаг Кузова, а за ним и до Соловков рукой подать.

Уже по прибытии местные жители рассказали мне, что процесс переправы на Соловки из Кеми контролируется местными братками, и соловчане, которые ходят до Кеми на своих катерах и яхтах по собственным делам, возвращаясь, не могут так просто взять с собой на борт человека, даже своего знакомого, не рискуя нарваться при этом на неприятные разборки. Попытка делать деньги из воздуха была как-то предпринята и на самих Соловках, когда за один вход на крупнейший здесь Тамарин причал требовали около сотни рублей! Но тот шлагбаум скоро сломали, причем, кажется, сами же местные.

Кто последний в паломники?

Вообще, паломническое отношение к Соловкам, с их многочисленными православными святынями и природными чудесами, пожалуй, наиболее продуктивный путь восприятия островов, которые обладают сразу несколькими уровнями возможного понимания. Можно объехать по большому кругу соловецких дорог всего за пять часов, как сделали этим летом заезжие байкеры, установив таким образом своеобразный рекорд (зачем?). А можно эти же дороги пройти самостоятельно и пешком, ощутить собственными ногами каждый камень, каждую рытвину старинной тропы, по которой хаживали когда-то и соловецкие чудотворцы Зосима, Савватий и Герман, и мученики СЛОНа. И уже не так важно, что у вас будет за плечами: скромная сумка паломника или здоровенный туристский рюкзак, наполненный всем необходимым для автономной жизни в лесу на протяжении двух недель. Постигать духовные ценности ногами – это правильно, это по-русски.

Прежде чем направиться в поход по Соловкам, необходимо зарегистрироваться в местном лесничестве. Веселый хозяин местного леса, узнав, что мы из Архангельска, с удивлением на нас уставился. «Ну, наконец-то земляков увидел!» А потом для наглядности пролистал перед нами свой талмуд со всеми зафиксированными за лето гостями: Москва, Москва, Санкт-Петербург, Москва, Тамбов… Действительно, архангелогородцы в этом списке соловецкой «фауны» оказались прямо-таки реликтовым, исчезающим видом…

Решив посетить Анзер, сталкиваешься с двумя проблемами: его удаленностью и тем, что одного человека без специального разрешения сюда не пустят. Для того чтобы исключить фактор случайных посетителей, которые (чисто теоретически) могут договориться с местными жителями или собирателями водорослей и попасть туда своим ходом, монастырское начальство нанимает в Архангельске охранников, которые живут в нескольких местах Анзера и строго следят за приходящими лодками.

Проблему можно решить только покупкой экскурсии, которая подразумевает собой благословение на поездку. Через музей это стоит около семисот рублей, через монастырь – пятьсот, причем такое же примерно соотношение цен существует здесь и на все остальные экскурсии. В общем, паломником быть даже выгоднее, и мы направляемся в паломническую службу монастыря, которая работает с 21 до 23 часов. К этому времени здесь уже порядочная очередь, и матушка – распорядительница экскурсиями говорит нам, собирая деньги с тех, кто записался несколькими днями раньше, что на завтра мест в катерах на Анзер нет и что ближайшая экскурсия только в понедельник. «Хотя, вот если группа из Саратова сейчас не подойдет… Договаривались вроде в девять…» Ждем. У матушки кончается терпение и она звонит саратовцам по мобильнику: выясняется, что те уже съездили днем раньше на «музейном» катере. Ждать до понедельника нам не придется!

На следующий день рано утром встречаемся у монастырской часовни – тридцать человек, среди которых группа паломников из Иваново во главе с отцом Николаем и еще несколько женщин в православных платочках. Однако почти половину группы все же составляют обычные туристы. Начинаем движение к причалу, причем возглавляющая группу экскурсовод Светлана сразу демонстрирует, что историческими и церковными сведениями она владеет гораздо лучше, чем местной географией: в общем, чуть не свернули не на ту дорогу.

Аки посуху!

Два катера с паломниками отходят от Варваринского причала, что в Долгой губе Большого Соловецкого острова – примерно в трех километрах от монастыря, – в семь часов утра. Одновременно с нами выходит еще один катер – со спасателями, которых тоже везут на Анзер, но в Капорскую губу, куда завтра намечается приход большого иностранного судна. На его борту прибывает сотня престарелых интуристов, самому молодому из которых – семьдесят: в общем, решили подстраховаться при помощи нашего МЧС!

Идем Долгой губой – огромным и глубоко врезающимся в остров морским заливом, любуемся живописнейшими пейзажами и поднимающимся солнцем. Узкий выход из этого соловецкого фьорда – Железные Ворота – назван так мореходами за сложность его прохождения: именно здесь спокойная вода залива встречается с бурным морским течением.

В Анзерской салме – широком проливе между островами, который нужно преодолеть, – течение еще более сильное, так что немного покачивает, отчего часть публики всю дорогу на всякий случай проводит на крохотной палубе, не заходя внутрь салона. Нашим не новым уже суденышком, рассчитанным максимум на 15 человек, управляет двадцатичетырехлетний капитан Женя Кармакулов. Свою работу он выполняет уверенно, с чувством собственного достоинства – и не без некоторого самолюбования. Рассказывает, что капитаном ходит уже несколько лет, а вообще в море с пятилетнего возраста. Морской премудрости его научил дед, уроженец Вологды, который после службы на Соловках остался здесь жить.

– Я работаю охранником в музее, в самом монастыре, а возить туристов – дополнительный приработок в свободные дни, – рассказывает Евгений. – На своем катере вожу и туристов, и паломников, причем, если раньше первых было заметно больше, то сейчас и тех, и других приезжает на Соловки примерно поровну. Думаю, количество паломников будет и дальше увеличиваться. Именно они оставили мне здесь в рубке все эти иконки. Сам я особо верующим себя не считаю, хотя и хожу в церковь по большим праздникам. Раньше ведь как было – крестьяне работали всю неделю и лишь по воскресеньям ходили в церковь, а не прохлаждались там каждый день!

Между собой команда посмеивается над капитанами монастырских катеров, которые, по рассказам, попадая в шторм, отдают штурвал пассажирам и уходят в каюту молиться, надеясь лишь на волю Всевышнего. Рассказывают и про большой катер, подаренный монастырю писателем Солженицыным, который будто бы почти сразу монахи посадили на мель. Что здесь правда, а что цеховые байки, неизвестно, однако пассажиров это веселит.

И вот, после полуторачасового пути, высаживаемся у мыса Кеньга. Никакого причала здесь нет, лишь каменная гряда, уходящая от берега в море. Старый же причал, на который когда-то зачинатель анзерского отшельничества преподобный Елеазар выставлял самодельные чашки для обмена на продукты у мореходов, давно сломан и унесен течением. Если же делать здесь новый, то он должен быть не иначе как железобетонным, а то не переживет и первую весну – снесет льдами.

Остров-скит

Представить современного человека бросившим все и уехавшим жить в одиночестве на огромном необитаемом острове в полярном море практически невозможно. Однако именно это в XVI веке сделал соловецкий монах-иконописец Елеазар, устав от шумной и многолюдной – на его взгляд – жизни в богатом монастыре. Переправился на Анзер, забрел в самую середину острова и зажил на одном из холмов, в глухом лесу, сам срубив себе келью и питаясь трудами своих рук. Написанное в конце жизни им же самим житие повествует о сложности этой одинокой и очень внутренне напряженной жизни достаточно эмоционально. Позже к Елеазару, приобретшему непререкаемый духовный авторитет, стали съезжаться другие любители молитвенного уединения – так был организован Троицкий скит. Молва об анзерском чудотворце достигла столицы, и именно его пригласили в Москву для того, чтобы вымолить наконец у Бога наследника царю Михаилу, без которого Россия могла бы снова погрузиться в смуту. Так появился на свет Алексей Михайлович, будущий отец Петра Первого.

От Кеньги до Троицкого скита около трех километров пути. Сегодня это строение выглядит трагически: стены обвалились, церковь в запустении. Правда, в скиту трудятся молодые мужчины, которые стараются сделать хоть что-то, чтобы эта часть российской истории не ушла в небытие. Пытаюсь залезть на груду щебня, чтобы сделать фотографию скита – буквально из-под моих ног выскакивает зайчонок. Впрочем, не особо пугается и садится рядышком. Природа этих мест вообще поражает – как известно, именно на Соловки прилетают на лето из Антарктиды маленькие, но агрессивные птички – полярные крачки. И по странному совпадению, именно настоятеля анзерского Троицкого скита, отца Калистрата, отправили служить настоятелем открывшейся около полугода назад в Антарктиде первой православной церкви.

Заходим в храм, паломники творят молитву, поклоняемся месту, где был погребен преподобный Елеазар, и движемся дальше, к главной анзерской святыне – горе Голгофе, одному из самых высоких и крутых возвышений на архипелаге. До нее отсюда четыре километра. Когда-то давным-давно поселившемуся на этом огромном холме первым схимнику Иову было видение Пресвятой Богородицы, возвестившей, что эта гора нарекается второй Голгофой. Расположенная здесь красивейшая церковь освящена в честь Распятия Господня, а сам скит носит название Голгофо-Распятский. Видно его с моря за десятки километров, поэтому он издавна служил ориентиром не только духовным, но и мореходным. «Держи на Голгофу, не ошибешься», – говорят до сих пор соловецкие мореманы. Во времена СЛОНа Голгофский скит прославился своим изолятором, в котором жестоко истязали заключенных. Сегодня здесь шестеро иноков и множество трудников и рабочих – они восстанавливают храм, на который было уже махнули рукой реставраторы.

Заходим в старинную деревянную церковь, которая когда-то стояла на вершине горы, на месте нынешнего каменного храма, а теперь находится у самого подножия Голгофы. Рассказывают, что на полу в церкви, который не меняли со времен лагеря, пришедшие сюда монахи обнаружили кровавые разводы… Прибывший с группой паломников отец Николай служит молебен в память о всех замученных на Соловках: церковных деятелях, ученых, поэтах, рабочих, уголовниках – перед вечностью равны все. У многих присутствующих на глазах слезы.

– Сегодня наша страна живет, по сути, в состоянии оккупации – со стороны чужих культур и чуждых нам, православным, ценностей. Давайте же на этом святом месте, где замучены лучшие люди России, осознаем это и постараемся сделать все от нас зависящее, чтобы очиститься от скверны самим и спасти свою страну! – взволнованно обращается к пастве священник.

Наконец поднимаемся на саму Голгофу, по пути наблюдая чудо – огромную березу в виде креста. Вид же, открывающийся с самой горы, воистину потрясает воображение. В хорошие дни отсюда видно даже Летний берег Белого моря, до которого около ста километров. Видимо, такая красота была для монахов далеко не последним аргументом при выборе места для скита именно здесь, на горе, откуда даже за водой нужно было ходить вниз, к озеру, преодолевая ежедневные изнурительные спуск и подъем. Впрочем, через какое-то время Бог, по молитвам уставших от физических трудов монахов, даровал им водный источник на самой горе.

После спуска с Голгофы ощущаешь необыкновенное умиротворение. Сияет солнце, и Соловки кажутся самым прекрасным местом на земле. Постепенно приходим в себя от пережитого. По дороге в Капорскую губу, куда к этому времени уже перегнали катера и откуда мы должны отправиться в обратный путь, встречаемся с семейством местных лошадей под предводительством кобылы по кличке Оса. Животные, как и соловецкие коровы, предоставлены на островах сами себе, гуляют и пасутся где сами пожелают, безо всякого опасения встретиться с хищниками, которых здесь нет. Экскурсовод, завидев приближающихся к нам беспечных четвероногих, моментально предупреждает: только не кормите их ничем – не отвяжутся! Предостережение, однако, не сработало… Еще Светлана посоветовала не подходить к лошадям сзади – могут лягнуть, что и произошло недавно с одним самоуверенным американским туристом, видимо, решившим похвастать своими ковбойскими корнями.

Последний привал на Анзере – у озера, с которого открывается еще один чудесный вид на Голгофу. Паломники набирают святой воды, кто-то из женщин восклицает: «Представляешь, мне показалось – тушенкой запахло!» «Не показалось!» – думаю я, вытирая о пустую уже банку походный нож. Пятнадцать километров пройти – все же не шутка.

Крещение штормом

Однако быстро вернуться обратно в поселок у нас не получилось – на море сильное волнение, начался дождь, а наши катера даже не могут подойти близко к берегу из-за отлива. Ждем, греясь у костра возле домика охранника и наблюдая за строительством часовни. «Лучше б причал какой сделали, а то опять придется на лодках людей до катера возить!» – ворчит наш капитан. В Капорской, так же как в Кеньге, никакого причала действительно нет.

Выходим в море, капитан выглядит уверенно и с сожалением посматривает на страдающих от качки и молящихся женщин. Через некоторое время понимаем, что все-таки попали в самый настоящий шторм – маленький катер бросает то вправо, то влево. И вдруг, когда мы находимся в середине пролива и до обоих островов остается километров по пять, глохнет мотор! Из уст капитана вырывается какая-то тихая и короткая фраза (вряд ли молитва), он выскакивает из рубки на палубу и под солеными брызгами начинает возиться с мотором, куда, видимо, попала вода. В салоне – затянувшееся напряженное ожидание, на лицах многих – неподдельный страх. Около пятнадцати минут нас треплет посреди бушующего моря, то поднимая на волну, то бросая вниз, еще немного – и развернет бортом… В самый напряженный момент мне на руку, которой я пытаюсь как-то цепляться за стены, чтобы сохранять равновесие, из своего гнезда на потолке рубки падает ржавый гвоздь... Несколько безуспешных попыток завести мотор – и вот, слава Богу, мы снова продолжаем путь.

Обратная дорога занимает у нас раза в три больше времени, мы подходим к причалу уже на закате, около одиннадцати. Позже я узнал, что одна из моих знакомых, уехав на Анзер в качестве туристки, вернулась оттуда паломницей, дав себе в шторм слово покреститься, если вернется невредимой… Слово она сдержала буквально через день. Уже когда мы встали к причалу, в рубку снова вошел капитан, все время после нашего входа в Железные Ворота возившийся с мотором и поручивший штурвал напарнику, и, широко улыбнувшись, спросил пассажиров: «Ну как, все в порядке?» Потом, уже на берегу, мелькнула мысль спросить у него, есть ли на борту спасательные жилеты. Пусть и мало от них толку, случись чего, в почти ледяной даже летом беломорской воде, но все же… Однако спрашивать я ничего не стал – не хотелось обижать профессионала.

_{Алексей ШЕПТУНОВ
«Ведомости Поморья», Архангельск}

Версия для печати